Удачно для себя я вчера оседлала больного конька про пресловутый крайний момент, посему позволю продолжить.
«Последний момент» - это девиз, это программа жизни, которую мне выдали в небесной канцелярии на апробацию, искоренение, а может быть вполне комфортное усвоение. Пока, как видите, разбираюсь, но иногда бывают забавные случаи. Давно хотела его записать, хотя бы для себя.
В юные годы работы в медицинском издательстве я колесила по выставкам и конференциям как заправский артист. Чего скрывать, это дело я любила. Подготовка, «реквизит», «монтаж декораций» и вот ты на ̶с̶ц̶е̶н̶е̶ стенде объясняешь какому-нибудь врачу - профессору в возрасте, почему за последние 20 лет таким толстым стал справочник инфекций, передаваемых половым путем, и что ты в общем-то не причем, ты просто издатель, а всё равно как бы стыдно. Ну и забавно, что уж там. За 3 года стендапов бывало разное, весёлое и не очень, но в целом предсказуемое, но вот один раз это был какой-то сюр.
Мы поехали представлять журнал неврологии и психиатрии на юбилей института психического здоровья, сотрудники которого собственно и входили в редколлегию нашего журнала. Всё мероприятие было рассчитано на полдня и заканчивалось уже к обеду. Мы ехали с водителем рано утром (спасибо ему, он часто был пунктуален и мы везде были вовремя) и должны были успеть. По карте водителя мы уже вот-вот подъезжали к институту, увидели здание характерной архитектуры, спросили на КПП «это институт?», нам подтвердили, запустили на территорию, мы пошли разгружаться (какая разница водителю какой институт, не баня же, институт). Стендист, то есть я, был один и со мной всё оборудование для стенда и много-много пачек журналов, так что водитель принес их за несколько раз.
В фойе института было очень шумно, проходила конференция, что мне было и нужно. Я подошла в справочное бюро, уточнила, где кабинет нашей коллеги, которая нас пригласила, мне указали направление по коридору. Кроме научной и медицинской должности у нашей коллеги была должность заведующей какой-то частью (сейчас уже не вспомню), и соответственно такая должность вполне вероятно была в каждом научном институте. Я подошла к кабинету, он был закрыт, присела рядом и начала ждать.
Мое уверение в правильном месте кроме самой конференции подкрепляли коллеги – другие издатели, с которыми мы часто работали вместе на выставках, они мне приятельски помахали, мы перекинулись парой слов. Я продолжала сидеть у кабинета, немного волноваться, ведь профессор точно должна уже была быть здесь. Спустя минут пятнадцать волнительного ожидания я ещё раз прошлась по фойе, посмотрела мероприятие, посмотрела баннеры с названием выставки и также сочла их вполне по теме (ну и что такого, что ревматизм не входит в группу психических заболеваний, кто об этом думает в 21 год) и всё-таки подошла ещё раз в справочное бюро. На этот раз в бюро оказались более компетентные сотрудники, утонившие, что моей коллеги здесь не было и нет. Вдобавок они оглушили объявлением, что это совсем другой институт - ревматологии, «а ваш институт тут рядом за углом, дойдете быстро». Хорошо, что я была не Новосельцев, я поверила сразу.
Я договорилась с коллегами-книгопродавцами сдать под охрану часть пачек с журналами, прихватила с собой две штуки и понеслась на поиски института-юбиляра. Связавшись с водителем, я поняла, что он уже очень далеко и возвращаться не будет (как мы всего боимся в 21 год, сейчас бы я развернула его «на раз») и ускорилась в направлении института. Разом я оказалась в какой-то воронке неготовности: закончились деньги на телефоне, зарплата уже преставилась как несколько дней, поэтому вызов такси или поиск грузчиков не представлялся возможным.
О, эти всего лишь 15 минут ходьбы по февральской мороси были ужасны. Каждая пачка весила по 8 кг, к концу забега я дышала с трудом. Когда я вошла в тот самый институт-именинник, праздничное заседание в зале уже началось и в фойе не было никого, я опоздала. Деваться было некуда, на какую-то часть мероприятия я должна была успеть, поэтому мне нужно было срочно доставить оставшиеся журналы. В самых размазанных и горьких чувствах я неслась в институт ревматологии, хватала новые пачки, грузила в пакеты, бежала обратно. Уже под второй партией груза ручки пакета резали ладони, натягивались и лопались. Как я ловила и несла эти пачки – не помню, вероятно в зубах)
На второй ходке я поняла, что институты стоят практически на одной территории, а я огибаю их по окружности шоссе, когда вполне можно срезать по их внутренним дворам. Ну и я рискнула. Какие гугл-карты, только встроенный природный компас и подгорающий зад. Со стороны одного института я нашла вполне себе открытый проход, попала на внутреннюю территорию и даже застала прогулку пациентов, поправляющих свое психическое здоровье, которое я в тот момент теряла или укрепляла, я уж не знаю. Приближаясь к зданию института ревматологии откуда не возьмись вдоль одного из заборов нарисовалась стая собак. В таком стрессе мне было сложно разобраться, догоняет она меня или бежит вообще в другую сторону, я не хило испугалась и стала искать любую дыру в заборе и пытаться пролезть. Выглядело это весьма феерично, со стороны я напоминала пациента, покидавшего ту самую лечебницу.
Вбежав в институт, я подхватила последнюю партию журналов, всплакнула, пожалела себя и побежала по последнему кругу. За почти час этих веселых стартов я вымокла как после хорошего ливня, лицо горело еще пару часов. Такой «красивой и свежей» стендисткой встретила меня наш профессор, вышедшая из зала после торжественного заседания со словами «ну как же так, Юлечка, я ждала вас в 8 утра», на что я лишь пожала плечами, не рассказывать же как мы просто ошиблись входом институтом.
Лицо полыхало томатом снаружи и подогревалось от стыда изнутри. Я пыталась улыбаться тем 2,5 врачам, которые задержались в фойе, в то время как всех остальных сдуло за считанные минуты. Ко мне в общем так никто и не подошел. Журналы, которыми мне чуть не оторвало руки, никто не посмотрел. Я сидела в пустом фойе и хотела провалиться под землю. Это сейчас под рукой мессенджер такой, смартфон сякой, пиши хоть всему миру. А когда ты на нуле ещё и с кнопочным телефоном, то жаловаться можно только портрету психиатра Корсакова на обложке журнала, который ты с таким усердием тащила. Но не успела я упасть на дно печали, как услышала, что издалека меня кто-то зовет, это наша дорогая профессор вернулась и позвала меня на фуршет. Вот это была отрада для работающего, но студента, да ещё и после гонки горе-героев. Это был чудесный утренний банкет, который шлифанул всю мою печаль и усталость, подарил чувство, что в общем-то бежала не зря, успела в последний момент.
Ещё пару часов в ожидании водителя я провела в фойе института, где отмечавшие свой праздник врачи пару раз пытались оформить меня в приемный покой. Но я уже была в порядке) Водитель, когда позвонил сообщить, что уже выехал, моей новости, что «я немного переехала», ничуть не удивился. Ну подумаешь, отнесла пару десятков кэгэ на 2 километра, это ж Юлька, она могёт. А я что, а я могу, но больше не повторяю.
